По соседству с моей подругой Ингой в одной из рижских многоэтажек живет пожилая чета – обоим уже около 70-ти лет. Эти соседи (назовем их тетя Валя и дядя Коля) уже давно живут как чужие люди. Лет 20 назад дядя Коля загулял, ушел к молодой женщине, но не прожил с ней и года, что-то не сложилось. Вернулся к жене, а та так и не смогла его простить.
Жили супруги в разных комнатах, не интересовались жизнью друг друга. Так они оба состарились. А с возрастом начались у дяди Коли “причуды”. Как-то раз тетя Валя заметила, что супруг приносит в дом какое-то барахло и складывает в своей комнате. Она решила проследить за ним. В один из вечером она вышла вслед за мужем, и увидела, что он направляется к городской свалке. Супруг уверенно и самозабвенно начал рыться в городском мусоре. Потом отыскал в груде барахла какую-то тумбочку, погрузил ее на тележку и отправился домой. Супруга вначале боролась со странным увлечением мужа, но вскоре поняла, что это бесполезно. Вместо выкинутых вещей неизменно появлялись новые.
Вскоре в комнате дяди Коли скопилась куча самого различного хлама. В основном, это была мелкая мебель – тумбочки, полочки, шкафчики, ящички.
Тетя Валя никогда не верила в мистику и ни с чем странным в своей жизни не сталкивалась. Но однажды вечером, сидя в своей комнате, она увидела темную тень, словно мимо пробежала огромная крыса. Она рассказала об этом своей дочери, которая жила в старом частном доме на окраине Риги. Та сказала матери, что ей видно все это померещилось, а про себя подумала, что мало того, что отец сумасшедший, так еще у матери начались проблемы. Но на всякий случай она прислала мужа, чтобы он проверил квартиру родителей на наличие крыс. Крыс, конечно же, там не оказалось. К тому же, этаж был третий, дом новый, и соседи вообще в глаза не видели никаких крыс…
Однако тетя Валя утверждала, что с ней происходит что-то странное. Однажды она одевалась в прихожей и снова заметила темную тень, шмыгнувшую мимо. А вскоре тень начала вести себя более агрессивно. Однажды кто-то толкнул тетю Валю в ванной, что она упала и подвернула ногу.
После этого случая дочь забрала мать к себе. Она была уверена, что у матери все эти видения происходят от старости. Но что удивительно, прожив целый год у дочери, тетя Валя вообще не жаловалась ни на каких крыс! Дядя Коля так и остался жить один в трехкомнатной квартире, которую он превратил в ужасную свалку. Дочь пыталась его образуметь, забрать к себе, но он вообще ни кого не хотел слушать. Очередной раз побывав в квартире, когда отца не было дома, дочь почувствовала неприятное гнетущее ощущение. Посмотрев на старые, полусгнившие вещи, она вдруг поняла, что это ощущение возникло из-за них. От вещей так и веяло старостью, бедностью, какой-то могильной сыростью… Мало ли кому могли принадлежать раньше эти вещи… И мало того, что они сохранили энергетику бывших владельцев, так еще и впитали энергетику свалки…
Вот тогда дочь поверила матери…
Андрей назначил встречу у метро «Спортивная», заранее предупредив, что придет не один, а с женой Анной и другом Артемом. Место было выбрано не случайно: Петроградский район в Северной столице считается одним из самых престижных. Купить квартиру здесь могут лишь очень обеспеченные люди.
Чем выше доход человека, тем чаще он избавляется от вещей. Я неоднократно находил тут брендовую одежду в очень хорошем состоянии. К примеру, итальянское пальто Pal Zileri. Не знаю, почему от него решили избавиться. Видимо, просто надоело, - предположил Андрей. - Кстати то, что сейчас надето на мне, я тоже нашел на помойке. Сшито в Белоруссии. Вообще, у меня дома целая коллекция пальто.
Первую вещь с помойки Андрей взял около 10 лет назад. В исторической части Петербурга началось расселение большой коммуналки. Люди переезжали, и кто-то отнес к мусорному баку полное собрание сочинений Маяковского. Двенадцать ярко-красных томов.
Я забрал книги себе и уже дома заметил, что их даже не читали. Многие страницы оказались не разрезаны. Позднее с той же помойки спас набор старинной посуды, которая могла бы закончить свою жизнь на свалке. А так я сохранил часть истории, - рассказывает Андрей.
Со своей будущей женой Анной наш герой познакомился уже будучи приверженцем идеи разумного потребления. До этого девушка никогда не брала вещи с помоек, но в целом разделяла взгляды своего избранника. Вскоре она составила Андрею компанию.
В основном фриганы занимаются поиском еды, я же делаю упор на вещи. Но если попадается что-то из продовольствия, беру. Как-то нашли с Аней несколько упаковок молока, срок годности которого истек пару дней назад. Забрали и использовали для приготовления блинов, - вспоминает собеседник.
В мусорных баках можно найти не только одежду и продукты, но еще и бытовую технику. Она может быть выброшена, даже будучи полностью исправной. Так в доме Андрея и Анны появились микроволновая печь и кофеварка.
Я никогда не ищу какую-то конкретную вещь целенаправленно. Это бесполезно. Помню, как-то специально искал кроссовки, но так и не нашел. Точнее нашел, но к тому моменту уже отчаялся и купил в магазине, - говорит Андрей.
Каждую найденную вещь Андрей тщательно стирает. К счастью, петербуржцы не смешивают одежду вместе с другими отходами. Как правило, ее оставляют возле контейнеров или кладут на специальные полочки, которыми оборудованы многие помойки. Кофты и рубашки порой даже вешают на плечики. Как-никак - культурная столица.
- Самый хлебный день для поиска вещей - воскресенье. Не знаю, почему так, но факт проверен годами.
Возможно, в будни у людей нет желания и времени наводить ревизию в своем гардеробе. Они делают это в субботу, а в воскресенье выносят ненужное к мусорным бакам, - делится наблюдениями Андрей. - Иногда в выброшенных вещах можно найти забытые ценности. Помню, как при осмотре найденной сумки обнаружил в кармашке два жетона на метро. Тоже неплохо!
«Шопинг» на помойке, как и поход по обычным магазинам, порой не обходится без разногласий. На одной из точек Андрей замечает стопку журналов «Мода» за 1989 год и уже готовится положить их в рюкзак, но Аня протестует:
Ты не будешь это брать. Они нам не нужны.
Нет, возьму. Ты должна мне уступить после случая с динозавром.
Девушка покорно уступает и рассказывает, что однажды взяла с одной из помоек голову динозавра, сделанную из пенопласта. Андрей был категорически против, но Ане удалось его уговорить. С тех пор муж получил право брать всё, что ему понравится.
Голова была настолько огромной, что заняла всю заднюю площадку автобуса. Сейчас она висит на стене в нашей мастерской. Однажды во время выставки мы спрятали в пасти монстра колонку и включили рык. Получилось довольно забавно, - делится воспоминаниями Аня.
На вопрос, не бывает ли на помойках стычек с бомжами, Андрей отвечает отрицательно.
Мы не конкурируем с такими людьми. Не было ни одного случая дележки чего-либо.
Если видим бездомных на помойке, просто проходим мимо. Для них, в отличие от нас, эти вещи - жизненная необходимость, - поясняет он.
Не соперничают фриганы и с грызунами, которые со временем захватывают всё больше некогда хороших точек.
В домах открываются кафе, и работники выбрасывают остатки пищи. Это становится причиной появления крыс, - рассказывает Андрей. - Как только это происходит, мы сразу перестаем ходить на эту помойку. Я не стану брать вещи, по которым бегали грызуны, какой бы привлекательной она ни была.
Андрей признается, что ходит по помойкам вовсе не из бедности:
- Наша семья вполне может позволить себе покупку новой одежды и свежей еды. Помойки для меня - это просто альтернативный вариант, который порой дает то же самое, что и магазин, только бесплатно. Ну и, само собой, я получаю удовольствие от поиска вещей.
За два часа прогулки по Петроградке мы обходим около 10 точек. В рюкзаке Андрея лежат жилетка, кепка, штаны, стопка журналов и шариковая ручка. Улов Артема - деревянная шкатулка, в которой, судя по всему, раньше хранились краски.
Мы уже планируем завершать свой поход, как вдруг в одном из дворов Колпинского переулка находим два больших пакета с хлебом. Ассортимент впечатляет: батоны, багеты, караваи и даже фугасс с оливками, завернутые в фирменную упаковку пекарни «Коржов». К слову, не самой дешевой в Петербурге. Ребята пробуют находки на вкус и сходятся во мнении: надо брать.
Довольно свежий. В супермаркетах иногда продается хуже. Что-то съедим так, что-то пустим на сухари, - говорит Андрей.
По его словам, умереть в Петербурге от голода невозможно. При желании еду можно найти не только на помойках, но и на фудкортах в торговых центрах.
Мы возвращаемся к метро «Спортивная». По пути Андрей рассказывает о своей мечте открыть концептуальный интернет-магазин и продавать часть своих находок. Он не сомневается: спрос будет.
У меня есть подруга, которая ездит по блошиным рынкам разных стран, где ищет винтажную одежду для своего секонд-хенда. Как-то я подарил ей пару интересных вещей, - рассказывает он. - На собственную торговую площадку пока не хватает времени: работа в столярной мастерской требует много сил.
Раньше Андрей водил экскурсии по петербургским помойкам в рамках проекта «Открытая карта». Он не исключает, что когда-нибудь возьмется за это снова: спрос на такие прогулки есть.
Увидите в расписании такой тур - обязательно запишитесь. Это действительно интересно. Проверено на собственном опыте.
Многие из вас наверняка хоть раз жизни делали это. И не важно, сосед ли отдал или на свалке нашлось что-то нужное - пусть будет, рассуждает рачительный хозяин, в доме все пригодится. Но когда начинаются проблемы в семье, на работе или со здоровьем, никто и не подумает связать свалившиеся несчастья с вещью, которую однажды принесли в дом.
Хватаем найденное и тащим домой, не задумываясь, а вещь может быть выброшена с умыслом и принести в дом способна отнюдь не радость, а многие и многие проблемы. О вещах с «подкладом» якобы утерянных, нужно говорить особо.
Не Забывайте! что каждый предмет наполнен энергией своего хозяина и может служить переносчиком его энергетики. Хорошо, если предыдущий владелец обладал положительными энергополями и не был носителем какой-либо порчи или проклятия, а если подобные негативы имели отношение к тому человеку, то эта вещь очень скоро наполняется отрицательной энергетикой, которая впоследствии обязательно передается Вам. Мало того, неприятности в этом случае могут грозить не только вам, но и вашим близким.
Отдельная тема - найденные крестики. Издавна идет вера, что взять потерянный кем-то крест- это взвалить на себя чужие грехи и беды. Если видите крест - не поднимайте его, а с принесенным в дом детьми постарайтесь избавиться от этой находки, ни в коем случае не надевайте крест на себя, даже если вы другой веры и этот символ для вас просто красивая побрякушка.
Более всего опасны те вещи, которые вы находите на улице, особенно на перекрестках или вблизи их. Совсем не исключено, что на эти предметы кто-то свел порчу и выбросил их. «Порча - мощный словесный гипнотический посыл с пожеланием неприятностей конкретному человеку или группе людей»
Тяжелые порчи зачастую сводят даже на золотые украшения, поэтому, как бы ни велико было желание поднять что-либо с земли, десять раз подумайте -»А Cтоит ли это делать?» Богаче вы все равно не станете, а вот здоровье свое и своих родных поставите под удар, а возможно, не только здоровье, но и семейную жизнь, и профессильнальную деятельность.
Не страшно, если старые вещи куплены, в этом случае вы все-таки ставите себе защиту тем, что платите за них деньги. Но в любом случае такую вещь лучше обнести зежженной свечой. Если вы взяли вещь в руки и почувствовали, что вам хочется с ней побыстрее расстаться - сделайте это незамедлительно, пока она своей отрицательной энергией не начала разрушать ваши защитные биоструктуры.
Отдавая что-либо другому, делайте это без сожаления, пожелайте, чтобы эта вещь служила на счастье, на добро и на здоровье.
p/s Не несите в Дом что попало с улицы пусть себе валяется.
Удача в ваших руках.
С двух до четырех часов ночи мы стояли под окнами своего дома с грудным младенцем на руках, пока пожарные заливали квартиру соседки с пятого этажа. Потом пожарные сказали, что соседка и ее белая собачка задохнулись в дыму: не смогли выбраться из квартиры, загроможденной хламом. Потом из ее квартиры рабочие вывезли несколько контейнеров обгорелого мусора. Какая-то газета написала об этом случае и назвала соседку «человек-червяк»: мол, живет, прогрызая ходы в своем жилище.
Она не была червяком. Она была, кажется, медсестрой на пенсии.
Жила одна. Я часто встречала ее на улице – она шла в сопровождении когда-то белой, а теперь розовой, полысевшей от старости болонки, и тащила домой очередное сокровище с помойки: спинку стула, рваную подушку, шерстяной зеленый платок.
Синдром Плюшкина
Плюшкин. Художник А. Лаптев. Изображение с сайта literaturus.ru
Первым в мировой литературе, похоже, такой случай с клинической ясностью описал Гоголь, рассказав о Плюшкине, превратившемся из мужа, отца и бережливого помещика в «прореху на человечестве». У Плюшкина умерла жена, сбежала одна дочь, уехал в Петербург сын… «Наконец последняя дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла, и старик очутился один сторожем, хранителем и владетелем своих богатств. Одинокая жизнь дала сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее; человеческие чувства, которые и без того не были в нем глубоки, мелели ежеминутно, и каждый день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине»… Вещи заменили Плюшкину людей – может быть, потому, что вещи не умирают, не сбегают с офицерами, не просят денег на обмундировку, как сын-офицер… Вещи понятны, предсказуемы и надежны.
Поразительно: в русском языке даже слова подходящего нет для этой проблемы – разве что «синдром Плюшкина» да юмористическое «хомякоз», а смешного тут мало. В английском существует слово «хордеры» — hoarders, а сама проблема накопительства называется хордингом, hoarding; термин, кажется, потихоньку приживается и в русском.
Причин у хординга много, и трудно назвать одну конкретную. Ученые говорят, что расстройство передается генетически, что у него есть биологические предпосылки, связанные с трудностью принятия решений, с трудностями организации и планирования (существуют даже исследования, показывающие, что у хордеров снижена активность в тех областях мозга, которые отвечают за концентрацию внимания, принятие решений и организацию своих действий). Может быть, поэтому такое накопительство часто сочетается с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (в котором ключевую роль играют проблемы воли, организации и планирования) и тревожными расстройствами, в том числе обсессивно-компульсивным расстройством (при котором накопление вещей помогает справиться с тревогой и страхом).
Хординг может быть как самостоятельным расстройством, так и следствием черепно-мозговых травм, проблем с сосудами мозга, упадка сил при депрессии, бреда при шизофрении, когнитивного дефицита при деменции, особых интересов при расстройствах аутичного спектра и т. п.
Кто-то покупает новые – потому что покупать приятно, потому что покупка вещей – чуть не единственное, что еще приносит удовольствие. Кто-то ничего не выбрасывает – потому что уже столько всего утрачено, что просто невозможно больше терять; потому что не хочется выходить из дома; потому что страшно; потому что накопившаяся гора уже такова, что в одиночку не справиться.
Кто-то тащит домой вещи с помойки – потому что они еще хорошие, могут пригодиться (и это может быть связано не столько с последствиями жизни при постоянном товарном дефиците, сколько с еще одной проблемой мышления: человеку трудно оценивать вероятность того, где, как, когда эта вещь может пригодиться – представления об этом оказываются самыми расплывчатыми или фантастическими).
Часто хординг начинается еще в детстве, и ему обычно сопутствуют серьезные психологические или психические проблемы: существуют исследования, связывающие это поведение с детскими психологическими травмами. Сами хордеры говорят, что начали собирать вещи где-то между 11 и 20 годами. Но в подавляющем большинстве случаев хординг становится заметен окружающим только после сорока лет — и очень часто начинается с психической травмы, связанной с утратой дорогого человека. Отчасти потому, что больше нет любимых и любящих людей, которые наводят порядок – или для кого этот порядок надо наводить. Отчасти – потому, что теперь уже неважно, порядок дома или беспорядок: больно так, что об этом просто не задумываешься.
«Я расскажу тебе, как это бывает, — сказала коллега, узнав, о чем я пишу. – Сначала тебе делается все равно. Ты живешь как в тумане, и тебе совершенно все равно – лежит у тебя на столе что-то лишнее или не лежит, вынесен мусор или не вынесен. А потом оказывается, что у тебя просто нет сил и здоровья что-то с этим сделать. И позвать никого нельзя, потому что стыдно пустить домой чужого человека».
Еще один механизм хординга, описанный психологами, — создание второстепенной проблемы (порядок в доме), чтобы не думать о главной (утрата, душевная боль, одиночество, психическая травма).
За каждой историей хордера обычно кроется душевная боль. Очень-очень много душевной боли – и его собственной, и окружающих.
Вещи и люди
Спровоцировать хординг может не только смерть мамы или инвалидность ребенка, но и болезненный развод или даже отселение повзрослевших детей: образовавшуюся пустоту заполняют вещи. Это такой речевой штамп: пустоту заполняют вещи. Но так оно и есть: с вещами и зверями все просто и понятно. Это с людьми трудно и больно. А вещи верны, вещи предсказуемы, вещи связаны с сентиментальными воспоминаниями. Вещи не обманут, не изменят, не уйдут. Вещи можно контролировать.
В вещах хранимся мы сами: мы, счастливые, в прошлом; наши ушедшие друзья и возлюбленные; наши трогательные, тогда еще маленькие, дети. В них – несостоявшиеся версии нас самих: хорошие хозяйки с кулинарными книгами, мастерицы с начатым вязаньем, домашние мастера с проводами, гвоздиками и досками. Выбросить это начатое вязанье – значит, отказаться от себя-мастерицы, оторвать часть себя. Раздать, выбросить, вынести вещи покойной матери – предать ее память, выбросить маму из своей жизни. Сначала тебе делается все равно. А потом оказывается, что у тебя просто нет сил и здоровья что-то с этим сделать
Постепенно вещи отгораживают человека от мира людей – от детей, уже повзрослевших, которые уже не могут прийти в гости, спать на своей кровати, сидеть за столом вместе с родителями. От друзей, которых нельзя пригласить. От коллег, от которых скрываешь свою постыдную тайну. Да и покойная мама наверняка не хотела своему ребенку жизни на помойке.
Возвращаться в мир людей все труднее, все стыднее, все больнее. Может быть, поэтому хординг не проходит сам: с годами становится все хуже. И не помогают привычные способы родственного или дружеского давления: возьми себя в руки, выброси, перестань!
Львиная доля этих историй замешана на стыде и вине. И худшее, что тут можно сделать – это стыдить и виноватить хордера, который сразу уходит в глухую оборону. Требовать, чтобы он выбросил хлам. Для него это не хлам – это полезные вещи. Они могут пригодиться, они выгодно куплены по дешевке, они память, они часть его самого. Это он сам – удачливый коммерсант, счастливый покупатель, умелый хозяин. Он художник, садовод, торговец антиквариатом, домашний мастер; это его прекрасное «я» сейчас хотят выбросить вместе со всеми ненаписанными картинами и недособранными велосипедами.
Это его сокровища – спасенные им от жестокого мира палочки и дощечки, которым была уготована смерть на помойке, а теперь они спасены и ждут лучшей участи. В одной из телепередач о хордерах женщина, которую хозяева пообещали выселить из съемной квартиры, где она устроила настоящую помойку, притащила домой какое-то колесико от детского велосипеда, найденное на улице. «Я спасла его, — сказала она съемочной группе. – Оно валялось там никому не нужное, а я спасла его».
Каждое несчастное колесико, каждый выуженный из лужи плюшевый зверь, каждый притащенный домой облезлый кот – это тоже часть уязвимой, страдающей души хордера. Они ведь не столько брошенные колесики спасают, сколько себя – не замечая, что, полагаясь на вещи, а не на людей, возводят между собой и людьми преграду, преодолевать которую все тяжелее. Но когда близкие начинают – из лучших побуждений, конечно же – кричать, скандалить, выбрасывать вещи, ломать эту преграду, — хордерам кажется, что это им руки и ноги ломают, это часть их самих выбрасывают на помойку.
Вещи затрудняют доступ к электрическим сетям, водопроводу, канализации, загромождают раковины и кухонные поверхности. Починить сломанное становится невозможно – а обычно у хордера и нет на это сил, времени, желания. Он постепенно лишается холодильника, плиты, унитаза, кухонного стола. Его жизненное пространство сводится к кровати или креслу, где он сидит, спит, ест. Плесень, пыль, ржавчина, паутина съедают его богатства. Если он не выбрасывает мусор, в доме заводятся насекомые и грызуны. Антисанитария в доме хордера может стать опасной для жизни.
Кошачий концлагерь
Особая форма хординга – собирательство животных. Есть тонкая грань между хордерами и людьми, которые профессионально занимаются животными: хозяевами приютов и заводчиками. Грань эта – должная забота о животных и критичность восприятия. У хорошего хозяина приюта или заводчика животные, сколько бы их ни было, живут в приличных условиях, стерилизованы, накормлены, привиты, здоровы, за ними убирают, даже если их сто или тысяча. У хордера на небольшой площади собрано слишком много животных; они неконтролируемо спариваются, рождают новых, иногда пожирают друг друга. Они недоедают и больны. Их слишком много, чтобы у хордера хватило сил и денег на их прокорм, но он не отдает себе в этом отчета. Ему кажется, что никто другой не может любить этих зверей так, как он, никто не будет заботиться о них так, как он. Он и в самом деле к ним очень привязан.
По зарубежной статистике, хордингом страдают от 2 до 5% населения; мужчины и женщины в равной степени, но в поле зрения властей в 70% случаев попадают одинокие (как правило, овдовевшие или разведенные) женщины. Зверей собирают 40% хордеров; у 80% хордеров, собирающих зверей, дома находятся больные, умирающие или уже мертвые животные.
Чужой опыт
В России опыт работы с хордерами довольно небольшой: обычно хординг становится проблемой родственников, соседей, активистов и волонтеров благотворительных организаций. Иногда — правоохранительных органов (недавно, например, в Москве в завалах хлама в небольшой квартире нашли мумифицированный труп ее хозяина, который несколько лет числился пропавшим без вести).
В других странах существуют наработанные решения проблемы, хотя и их недостаточно. Но, возможно, вместо того, чтобы изобретать собственные велосипеды, мы можем что-то позаимствовать.
В американском диагностико-статистическом руководстве DSM-IV (это классификация психических болезней) собирательство животных рассматривается в рамках обсессивно-компульсивного расстройства и обсессивно-компульсивного расстройства личности; значительная часть случаев хординга также связана с этими диагнозами (хотя хординг как таковой появился в диагностико-статистическом руководстве DSM-V только в 2013 году; проблема еще остается малоизученной).
Существующие исследования показывают, что самое эффективное лечение в этих случаях – это когнитивно-бихевиоральная (она же когнитивно-поведенческая) терапия. Без серьезной и постоянной работы психотерапевта любые усилия по расхламлению обиталища хордера обречены на провал: медицинская статистика свидетельствует, что без лечения 100% хордеров, даже если в их жилье навести порядок, возвращаются к прежнему поведению.
В двух штатах США (это Иллинойс и Гавайи) помощь психотерапевта в случаях собирательства животных оказывается в принудительном порядке.
Хордеры, собирающие животных, могут обвиняться в жестокости по отношению к животным. Крупная организация, защищающая животных, ASPCA (Американское общество предотвращения жестокости к животным), имеет в своем составе целое подразделение по работе с хордерами; их задача – убедить хордеров держать у себя разумное количество животных.
Второе направление помощи – это работа с профессиональными организаторами (professional organizers); для России это совсем новая профессия, и по-русски этих специалистов называют «профессиональными организаторами пространства». Их совсем мало – явно гораздо меньше, чем хордеров, и зарабатывают на жизнь они обычно тем, что создают удобные места для хранения вещей и документов для частных лиц и организаций. Здесь – еще непаханое поле для профессионалов, не освоенный рынок услуг.
Как понять, не стал ли ты хордером?
И для того, чтобы помогать хордерам, и для того, чтобы привлекать их к административной или уголовной ответственности, нужно четко определить, кого можно считать хордером, а кого нельзя.
А если ты не любишь и не умеешь наводить порядок в квартире – когда тебя можно считать хордером? Когда это уже не черта характера, а болезнь? Где грань?
Современная психиатрия считает, что грань там, где расстройство наносит серьезный вред повседневной жизни людей, их работе и отношениям с другими.
DSM-V считает, что о хординге как расстройстве можно говорить тогда, когда человек накапливает вещи дома в таком количестве, что помещение становится невозможно использовать по назначению, а очистка помещения возможна только силами других людей (членов семьи, властей, приглашенных профессионалов); когда хордер испытывает серьезные проблемы в социальной, профессиональной и семейной жизни, не в состоянии поддерживать нормальное санитарное состояние дома для себя и других.
Для того, чтобы говорить о собирательстве животных, тоже нужны определенные критерии; они обычно свои у каждого штата, но, как правило, сходятся на следующих пунктах:
— с животными негуманно обращаются, они не получают адекватного ухода;
— животные находятся в антисанитарных условиях, создающих угрозу для здоровья животных и людей;
— трупы животных не утилизируются в соответствии с санитарными требованиями.
Критическое число животных может определяться по-разному; на Гавайях, к примеру, это больше пятнадцати кошек и/или собак, живущих в неподходящих условиях (вероятно, для наших малогабаритных квартир и пятнадцать – слишком много).
У профессиональных организаторов – своя шкала, которая позволяет оценить степень хаоса в доме (это не для медицинской диагностики и не для уголовного преследования, а для того, чтобы понять, как с этим работать и какие меры предосторожности предпринимать). У этой шкалы пять уровней: зеленый (низкий уровень тревоги), синий (нужна бдительность), желтый (повышенный), оранжевый (высокий) и красный (крайний). Оценка проводится по четырем параметрам:
— структура и зонирование;
— животные и насекомые;
— функциональность;
— безопасность для здоровья.
В соответствии с оценкой работники служб организации пространства получают рекомендации (в одних случаях нужны перчатки, в других – респиратор, в третьих – костюмы химической защиты). Шкала эта очень велика и детализирована.
При самом низком уровне проблем все системы в доме (вентиляция, кондиционирование, электричество, канализация) работают нормально, ко всем дверям и окнам есть доступ, насекомых и грызунов в доме не водится, домашних питомцев немного, они ухожены, у них нет проблем с поведением, все комнаты в доме используются по назначению, приборы работают, поломанное чинится, посторонних запахов нет, лекарства не просрочены и их не очень много.
По мере нарастания проблем – часть приборов и систем выходит из строя, появляются неубранные лужи и кучки, оставленные домашними животными, заметны насекомы и грызуны, появляются запахи, хлам загромождает жилые помещения, блокирует выходы. Сломанное не чинится, посуда не моется, мусор не выносится, белье не стирается; в ванной и на кухне плесень, в доме валяются просроченные лекарства, часто без упаковки.
Третий уровень, желтый – это паутины, экскременты животных, вонючие аквариумы; одна из комнат используется не по назначению; трудно добраться до кровати, часть домашних приборов не работает, есть опасные вещества (битое стекло, разлитые химикаты).
Проблемы четвертого уровня – это уже структурные повреждения здания, которые не ремонтируются дольше полугода; залитые водой полы, поврежденные стены, разбитые окна, проблемы канализации. Тараканов, пауков, грызунов столько, что они бросаются в глаза. В жилые комнаты трудно пройти, комнаты захламлены так, что их нельзя использовать по назначению, выходы заблокированы хламом, приборы используются не по назначению, в доме гниют продукты, нет постельного белья и столовых приборов, плесень, стоячая вода.
Пятый уровень – это уже настоящая помойка. Водопровод и канализация не работают, окна-двери выбиты, стены сломаны, сточные воды подтекают, животных (в том числе мышей, крыс, а то и змей) в доме неконтролируемо много, приборы не работают, комнаты завалены хламом, освещаются свечами и керосинками. Постели нет, тарелок и столовых приборов нет, туалета нет (зато в доме есть фекалии и моча)… воображение читателя дорисует ему остальное, как говаривали писатели в девятнадцатом веке.
Такие дома испуганный телезритель может иногда наблюдать в телепередачах, посвященных хордингу. Их несколько на разных телеканалах разных стран; самая известная, вероятно, — это передача американского канала TLC Ноа
rding:
Buried
Alive
, «Похороненные заживо», в России она идет под названием «В плену ненужных вещей». Передача не только пугает зрителя дикими картинами домашних помоек, но и помогает понять, как помочь хордеру.
Как помочь
Помощь хордеру нужна в нескольких направлениях.
Первая, как упоминалось, — это когнитивно-бихевиоральная терапия. Это процесс длительный, он требует нескольких месяцев. Психотерапевт помогает хордеру:
— выяснить, почему он собирает вещи;
— научиться разбирать вещи и решать, что можно выбросить;
— научиться принимать решения;
— взяться за расхламление дома;
— научиться справляться с эмоциональным напряжением.
Иногда бывает необходима госпитализация. Иногда хордеру нужно несколько лет регулярно посещать терапевта.
Нужна помощь профессиональных организаторов, которые могут помочь рассортировать вещи (оставить – пожертвовать – продать – выбросить) и организовать системы хранения.
Нужна помощь близких: тепло, любовь и забота, которые способны помочь хордеру понять, что именно человеческим теплом, а не вещами, стоит дорожить. При этом важно понимать, что ссоры, ультиматумы, скандалы и принудительное выбрасывание вещей не помогают, а только вредят: хордер уходит в глухую оборону, отказывается признавать проблему и еще дальше уходит от людей.
Нужна и физическая помощь, потому что и перебирать вещи, и выбрасывать хлам, и ремонтировать дом, и пристраивать животных, и лечить их – это долгая и тяжелая работа. Здесь нужно или оплачивать помощь профессионалов (и кто-то должен при этом быть рядом с хордером,поддерживать его, помогать ему принимать решения – и не давить),или искать волонтеров. И многомесячную помощь терапевта кто-то должен оплачивать. И нужны социальные решения, потому что бремя, которое ложится на семью хордера, часто оказывается для нее непосильным.
